На живца

В трамвае я всегда езжу в прицепном вагоне.

Народ там более добродушный подбирается.

В переднем вагоне скучно и хмуро, и на ногу никому не наступи. А в прицепке, не говоря уже о ногах, много привольней и веселей.

Иногда там пассажиры разговаривают между собой на отвлечённые философские темы — о честности, например, или о заработной плате. Иногда же случаются и приключения.

На днях ехал я в четвёртом номере.

Вот два гражданина против меня. Один с пилой. Другой с пивной бутылкой. Бутылка пустая. Держит человек бутылку в руках и пальцами по ней щёлкает. А то к глазу поднесёт и глядит на пассажиров через зелёное стекло.

Рядом со мной — гражданка в тёплом платке. Сидит она вроде сильно уставшая или больная. И даже глаза по временам закрывает. А рядом с гражданкой — пакет. Этакий в газету завёрнут и бечёвкой перевязан.

И лежит этот пакет не совсем рядом с гражданкой, а несколько поодаль. Гражданка иногда косо на него поглядывает.

— Мамаша,— говорю я гражданке.— Гляди, пакет унесут. Убери на колени.

Гражданка сердито посмотрела на меня, сделала таинственный знак рукой и, приложив палец к своим губам, снова закрыла глаза.

Потом опять с сильным неудовольствием посмотрела на меня и сказала:

— Сбил ты меня с плану, чёрт такой...

Я хотел было обидеться, но гражданка язвительно добавила:

— А может, я нарочно пакет этот отложила. Что тогда? Может, я и не сплю, а всё как есть вижу и нарочно глаза прикрываю?..

— То есть как? — удивился я.

— Как, как..? — передразнила гражданка.— Может, я вора на этот пакет хочу поймать...

Пассажиры стали прислушиваться к нашему разговору.

— А чего в пакете-то? — деловито спросил человек с бутылкой.

— Да я же и говорю,— сказала гражданка.— Может, я нарочно туда костей-тряпок напихала... Потому — вор не разбирается, чего в нём. А берёт, что под руку попадёт... Знаю я, не спорьте. Я, может, с неделю так езжу...

— И что же — попадают? — с любопытством спросил кто-то.

— А то как же,— воодушевилась гражданка.— Обязательно попадают... Давеча дамочка вкапалась... Молоденькая такая, хорошенькая из себя. Чёрненькая брунеточка... Гляжу я — вертится эта дамочка. После цоп пакет и идёт... А-а-а, говорю, вкапалась, подлюга...

— С транвая их, воров-то, скидывать надоть! — сказал сердито человек с пилой.

— Это ни к чему — с трамвая,— вмешался кто-то.— В милицию надо доставлять.

— Конечно, в милицию,— сказала гражданка.— Обязательно в милицию... А то ещё другой вкапался... Мужчина, славный такой, добродушный... Тоже вкапался... Взял прежде пакет и держит. Привыкает. Будто свой. А я молчу. И в сторону будто гляжу. А он после встаёт себе и идёт тихонько... А-а, говорю, товарищ, вкапался, гадюка...

— На живца, значит, ловишь-то? — усмехнулся человек с бутылкой.— И многие попадают?

— Да я же и говорю,— сказала гражданка,— попадают.

Она замигала глазами, глянула в окно, засуетилась и пошла к выходу.

И, уходя из вагона, она сердито посмотрела на меня и снова сказала:

— Сбил ты меня с плану, чёрт такой! Начал каркать на весь вагон. Теперь, ясно, никто на пакет не позарится. Вот и схожу раньше времени.

Тут кто-то с удивлением произнёс, когда она ушла:

— И зачем ей это, братцы мои? Или она хочет воровство искоренить?

Другой пассажир, усмехнувшись, ответил:

— Да нет, ей просто охота, чтоб все люди вокруг воровали.

Человек с пилой сердито сказал:

— Вот какие бывают дьявольские старухи, воспитанные прежним режимом!